НОВОСИБИРСК: ИСТОРИЯ ДОЛЬШЕ, ЧЕМ ВЫ ДУМАЕТЕ...

 Я не сотрудник научного учреждения, занимающегося исследованием в области прошлого, но я считаю себя ученым, потому что исследую интересующий меня предмет не менее эффективно. И пусть мое зазнайство простят более умные люди, но дословное присутствие моих мыслей и моих аргументов в популярных статьях других авторов, пусть даже без ссылки на первоисточник, убеждают, что я двигаюсь в верном направлении. Все нижеизложенное – некое обобщение уже написанного мною на эту тему, или даже скорее вызов, предложение, что пора определяться. Лично я считаю, что население Новосибирска – не аморфная масса жильцов в майках-алкоголичках, а сообщество, которому вполне по плечу осознать себя великим городом. Основание тому есть.   

ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ

По данным Института истории, филологии и философии СО РАН (Булыгин Ю.С., Громыко М.М) будущая столица Сибири ведет свое начало с петровских времен. На рубеже 17-18 веков  служилый человек Федор Креницын по кличке Кривощек пришел на левый берег Оби и заложил здесь самое первое поселение в виде торгового подворья. Так родилось село Кривощеково, которое дожило до 20 века и было снесено в связи со строительством Транссиба.

Эта история устраивала всех, пока у местных краеведов не стали появляться вопросы. Почему именно это место выбрал Федор Кривощек для своего «торга»? Каким образом он взаимодействовал с «белыми калмаками», с которыми должен был торговать, если известно, что те жили на другом берегу? Почему Г.Ф.Миллер, первый придворный историограф России, путешествовавший в этих местах в 1734 году, записал второе название Кривощеково – Никольский погост, Никольский поселок?

Эти вопросы не получали ответа, потому что тема происхождения давным-давно снесенного села никого особо не волновала. Более того, в 80-х в исторической науке возобладало мнение о том, что древнее Левобережье вообще не стоит связывать с Новосибирском. Столица Сибири должна быть молодым, устремленным в светлое будущее городом, которому ни к чему вериги древности. Так родилась красивая мифологема о прогрессивном писателе-«путейце», который в конце 19 века предложил это место под первый  железнодорожный мост через Обь, где тот и был возведен, попутно дав жизнь будущему Новосибирску.

Сначала общественность Новосибирска отреагировала на это  решение благодушно, начали праздновать День города, которым власти назначили дату прибытия барж с «мостостроителями» (самарскими землекопами), но со временем стало приходить отрезвление. Сначала выяснилось, что прогрессивный писатель не такой уж и «путеец», потому что имел чин действительного статского советника и был кутилой, прославившимся растратами казенных денег. А потом обнаружилось, что он вообще не имел отношения к изыскательским и гидрологическим работам в районе Кривощеково. В память об этом конфузе горожанам осталась одна из главных площадей города, названная в честь «основателя», и куча новых вопросов: почему дата рождения города привязана к строительству моста, если существует официальный императорский  рескрипт о его «возведении в степень» города? Почему только на Оби родился новый город, а на остальных 15 великих реках, которые пересек Трассиб, ничего подобного не произошло? Почему в имперских официальных бумагах будущий Новосибирск до своего переименования значится как «поселок Кривощековский»? 

ОТКРЫТИЕ АРХЕОЛОГА КОЛОНЦОВА

Все эти «почему» так же не находили ответа, пока археолог Сергей Колонцов в 2015 году не открыл в самом центре Новосибирска древнее христианское кладбище. Нательные кресты и некоторые другие предметы, найденные в могилах, позволили отнести захоронения его как 18-му, так и к 17-му веку (небольшой объем раскопа не позволяет говорить более определенно), что стало сенсацией. Ведь получается, что археолог впервые предъявил материальные доказательства реального существования миллеровского «Никольского погоста»!

Тут следует сделать небольшое отступление. Погост в 17 веке – это не кладбище, а своего рода «торговая точка» (от слова «гостьба», то есть «торговля»). Погосты ставили на дальних подступах государства, когда хотели улучшить отношения с аборигенами.  Если речь шла о завоевании, то строились отроги – боевые фортификационные сооружения, предназначенные для установления военного контроля за прилегающей местностью. Такими были, например, Бердский острог, который стоял вверх по течению Оби от Новосибирска, или Чаусский острог (современная Колывань), контролировавший территорию вниз по Оби. Когда же хотели  мирных отношений с аборигенами, то организовывали  «торг». Как правило, это была большая отгороженная площадка, оборудованная всем необходимым для денежно-меновой торговли скотом, рабами (работорговля в Сибири была легальным налогооблагаемым промыслом) и пушниной. Обязательным атрибутом погоста являлся храм (молитвенный дом, часовня, церковь), по имени которого нарекался и сам погост. При храме обязательно имелось христианское кладбище, которое составляло особую ценность, потому что правоверным  («православными» мы стали после никонианской реформы), которых занесло в эту глушь, было важным сознавать, что они будут похоронены с отпеванием в церковной  ограде. Судя по всему, это место и нашел Сергей Колонцов. Ведь первоначальным предметом его исследования был полуразрушенный фундамент Николаевской церкви – той самой, которая до своей гибели считалась старейшей на всем новосибирском Левобережье. Могилы, найденные под церковным фундаментом, ясно указывают на истинный возраст этого храма.

Связь демонтированной в начале прошлого века Никольской церкви и единожды упоминаемого Никольского погоста была очевидной всегда, но краеведы и историки предпочитали ее не видеть. Более того, данные о том, что в селе Большое Кривощеково три раза возводился храм в честь Святителя Николая (в 1746, в 1824 и в 1879-1881 гг.), интерпретировались как события, не связанные друг с другом. Было принято считать, что в отсутствии точных данных о том, где строились эти церкви, необратимо следует вывод о том, что они возводились в разных местах. В итоге, в исторической литературе утвердилась точка зрения, согласно которой Никольская церковь была построена в 1881 году, а значит, является памятником конца 19 века.   

Удивительную логику адептов «научного» подхода разбивает церковная традиция. Оказывается, место под «дом Бога» всегда считалось сакральным, и оно устанавливалось с помощью сложных процедур раз и навсегда. Таким образом, однажды построенная церковь без особой нужды не переносилась, а значит, все упоминания Никольского храма по умолчанию следует относить к одному и тому же объекту, который много раз менял свой облик, но никогда - своего места. Русское колониальное кладбище, обнаруженное под фундаментом Николаевской церкви – это однозначное свидетельство того, что на момент своей гибели Никольская церковь имела не менее чем 200-летний возраст, так как была  построена в конце 17 века как головное сооружение Никольского погоста.

И еще открытие С. Колонцова заставляет задуматься о том, что найденный энтузиастами фундамент Никольского храма  – это не столько исторический памятник, сколько святое место, которое возвращено городу. «Святу месту пусту не бывати» - согласно все той же церковной традиции, здесь должен быть не аттракцион, как предложил краевед К. Голодяев, а церковь. Причем, речь идет не о реконструкции, а о новом -  современном воплощении Никольского храма. Это сооружение могло бы стать символом возвращения Новосибирску его прошлого, напоминанием о героическом Никольском погосте, с которого все началось. 

СИБИРСКИЙ ГИБРАЛТАР

Почему Никольский погост был поставлен именно здесь, на изгибе Оби, неподалеку от воды? И как собирались торговать «царевы люди» с инородцами, если хорошо известно, что те находились на противоположном берегу?

Ответ кроется в документах 19 века, согласно которым строительство железнодорожного моста через Обь было осуществлено по линии Коровьего брода, существовавшего с незапамятных времен. Непонятно, почему ученые  никогда не учитывали этот фактор в истории будущего Новосибирска, но переправа напротив устья Каменки (ныне замытой) играла в жизни села едва ли не главную роль. Дело в том, что этот брод был единственным местом на всем протяжении полноводной Оби, где можно было перебраться с одного берега на другой хоть целой армии. Не сходя с коней! До нас, например, дошел ветеринарный документ (данные К. Голодяева), удостоверяющий, что некто Логин Фёдорович Сорокин за один день 27 мая 1889 года  переправил через Обь «2152 быка и 1400 баранов».

Надо ли говорить, что это обширное мелководье, намытое потоком стремительной Каменки, имело в Сибири не меньшее значение, чем Гибралтар в Европе или Босфор в Малой Азии? Ведь от Алтайских гор до Карского моря это были главные ворота на Запад и на Восток! Во всяком случае, так считали в Петербурге, где даже планировали построить здесь город. Соответствующий документ, датированный 1860 годом, обнаружил краевед В. Чибряков в архивах Госстроя СССР.

И в 17 веке значение переправы было не меньшим - об этом свидетельствовали останки телеутской крепости, которые были описаны в первом путеводителе по Ново-Николаевску. Автор этого издания, Н.П. Литвинов, сообщал о местной достопримечательности, которая находится «в конце Самарской улицы» (ныне «9 Ноября») в виде следов правильного фортификационного сооружения, под стенами которого когда-то несла свои стремительные воды Каменка. С противоположной стороны крепость была защищена высоким валом и глубоким рвом. Пришедшие к власти большевики упразднили охранный статус этой территории, и памятник был стерт с лица земли (как и речка Каменка), поэтому нам остается только гадать, кто и когда построил эту твердыню? Кто в ней служил? Несомненным остается только одно: военный гарнизон в километре от главного миграционного коридора «Запад-Восток», мог обслуживать только этот стратегический объект.

У КОЛЫБЕЛИ НОВОСИБИРСКА СТОЯЛ КАГАН ТЕЛЕУТОВ

Итак, служилые люди, присланные сюда в 17 веке, увидели не пустынный берег Оби, а оживленную переправу, оборудованную сходнями, ряжами и прочими приспособлениями для безопасного пересечения вброд великой реки. Под рев верблюдов и крики погонщиков здесь выходили из воды повозки путешественников и караваны купцов, а неподалеку, наоборот, входили в реку стада животных и колонны рабов, которые еще предстояло преодолеть почти километровую дистанцию водной глади. И всем этим командовали вооруженные люди, которые, надо полагать, взимали палату за переход и следили за порядком.  

Можно ли было «просто так» поселиться на режимном объекте, каким, безусловно, являлась эта переправа?  Очевидно, нет. Необходимо было завоевать  его, либо получить разрешение у хозяев.

А кто были хозяева? Телеуты (теленгеты, теленгуты и т.д.) или, как их называли казаки, «белые калмыки» – военно-административная верхушка феодального государства, охватывавшего в 17-18 веках территорию Алтайского края, Кемеровской и частично Новосибирской областей. Его северная граница, если судить по картам второй половины 17 века, делила Новосибирскую область на две части. В составе Телеутского каганата находились южные районы, а под юрисдикцией Томска - северные. Во всяком случае, так было после 1688 года, когда в Верхнем Приобье стихли громы междоусобной войны, в которой участвовали казаки, телеуты, киргизы, джунгары, но победила Москва, получившая контроль над обским левобережьем, принадлежавшего ранее, по мнению Миллера, киргизам. От Миллера же мы узнаем и то, что в условиях воцарившегося мира старинный «торг» между телеутами и русскими, находившийся у стен Томска (ныне село Тимирязево), было решено перенести на Межу, то есть русско-телеутскую границу.

По логике, самым удобным местом для торговых контактов была переправа, так как сюда сходились все пути-дорожки по обе стороны Оби. Бойкое место, которое, кстати говоря, тоже называли Межой (Т.С. Мамсик), являлось и таможенным пунктом, потому что левый берег Оби относился к Томскому уезду, а с правого начиналась Телеутская Землица. Так что вполне может быть, что перенос «калмацкого торга» - это и есть та самая договоренность «в верхах», благодаря которой на краю сплавного городка у обской переправы началось строительство русского погоста.

Мы не знаем, когда русские и телеуты «ударили по рукам». Возможно, это событие имело место во время переговоров по замирению. Возможно намного позднее - во время приема в честь инаугурации нового каана телеутов, состоявшейся в 1797 году. В любом случае, зародыш будущего Новосибирска появился на свет благодаря двустороннему акту между двумя сопредельными государствами: Телеутским каганатом и Московским царством.

ОТКУДА ЕСТЬ БЫТЬ ПОШЛА НОВОСИБИРСКАЯ ОБЛАСТЬ

Вывод второй: начальный период Новосибирской области мы должны определять в границах 1688 -1718 гг., когда под юрисдикцию Томской крепости отошли обские левобережные степи, и началась их колонизация. Именно к этой эпохе  восходят истоки старейших поселений Новосибирской области. Концом этого периода следует считать исход телеутов «на двух тысячах повозок» в Зюнгарию (Джунгарию), который завершился, как принято считать, в 1718 году.

С этого времени началась колонизация южных территорий Новосибирской области, которые были частью огромной страны, которая все века оставалась закрытой для всего мира. Даже землепроходческое движение «встреч солнцу» аккуратно обтекало границы этой территории. Поэтому открытие Телеутской Землицы стоит рассматривать как событие, потрясшее все и вся. Под знаком падения Межи развивались все дальнейшие события. Отсюда – третий вывод. Он напрашивается сам собой, – о содержании «начального» периода истории Новосибирской области. Учитывая, что речь, по существу, идет о русско-телеутском Пограничье, которое составляло смысл и характер жизни по обе стороны Межи, мы должны понимать всю уникальность этого явления в масштабе российской истории. Ведь Межа (русско-телеутская граница) существовала со времен Бориса Годунова, когда между Московским царством и Телеутским каганатом был заключен межгосударственный военно-политический договор (1609 г), который с перерывами действовал до самого конца существования государства телеутов. Сто лет! Кто может сказать, что этот раздел отечественной истории менее значим, чем, например, 75 лет существования СССР? И, тем не менее, этот период российской истории до сих пор остается «белым пятном». Почему?

ИСЧЕЗНУВШИЙ ЭТНОС

Этноним «теленгеты» (телеуты, теленгуты и т.д.) сегодня носят алтайские ойраты, не являющиеся ни генетическими, ни культурными наследниками исторических телеутов. Это обычная история, когда народ принимает имя, под каким его знают соседние народы. Очень часто это не собственное имя, а название другого, более известного рода или племени. Это имя и становится «маркой» всех, кто обитает на данной территории.

Современные этносы так или и иначе являются носителями заимствованных имен (самый яркий пример – «русские»), но советская традиция политизировать все, что связано с «национальным вопросом», не позволяла  проецировать эту особенность этногенеза на современность. В результате, исследования средневековья Верхнего Приобья велись по принципу «это можно, а это нельзя», чтобы не обидеть современных теленгетов. В итоге, весь процесс оказался законсервированным. 

Между тем, телеуты 17-го века были европеоидами, за что их и прозвали «белыми калмыками». Миллер писал, что они «подлинно белые», а его подчиненный Гмелин, тоже немец,  путал их с русскими. Вопреки распространенному мнению, телеуты не были кочевниками. Их семьи жили в домах, которые назывались «туры». Они знали толк в фортификации и пограничной службе, обнаруживали еще кучу вещей, не характерных для «кочевого государства». Основное занятие телеутов – война и торговля. Именослов выглядел как языческий старославянский: Торгай, Читай, Табун, Конай и т.д., а письменность и вовсе ставит всех исследователей в тупик: они писали «на досках» по-русски (архив Уманского). В Телеутской Землице телеуты составляли правящий слой, представляя ту форму раннефеодальной  государственности, которой можно назвать каганат. Во всяком случае, глава телеутов носил титул кагана («каана»).

Если говорить о современных теленгетах, то фольклор и космогония последних представляют культуру кочевого народа, генетический опыт которого сосредоточен в круге представлений о скотоводстве и природе. Нет признаков героического эпоса, характерного для этики гото-кельтского типа. То же самое можно сказать и о расовой принадлежности, а так же об именослове и языке, которые у современных теленгетов не обнаруживают преемственности со своими историческими предшественниками.

Таким образом, рассматривая отношения Московского царства и Телеутского каганата, мы должны иметь в виду тех теленгетов/телеутов, которые сошли с исторической арены за полтора века до того, как этнографы приступили к их изучению. Соответственно, нас не должны вводить в заблуждение быт, верования и расовая принадлежность современных носителей этого этнонима, потому что исторические «белые калмыки» - этнос исчезнувший. Это четвертый вывод, который находит, в том числе, документальные подтверждения. Есть достаточно много источников, согласно которым в начале 18 века этот народ в полном составе был передислоцирован на территорию Зюнгарии, где и сгорел в пламени войны, которую вела Зюнгария против империи Цинь. Те немногие кланы, что уцелели, в конце концов оказались ассимилированы приютившими их ойратами и тюрками.

ДРЕВНЕЕ ПОСЕЛЕНИЕ, ПЕРЕНЕСЕННОЕ С ОДНОГО БЕРЕГА НА ДРУГОЙ

Наследует ли город Новосибирск, стольный мегаполис Сибири, традиции и дух вышеописанного «никольско-кривощековского» периода отечественной истории? Если следовать формальным правилам, которые действуют во всем мире, то датой основания всякого города принято считать год, начиная с которого предшествующее поселение существовало непрерывно, пока не получило городской статус.

В Российской Империи это принцип соблюдался неукоснительно - у каждого города учитывались две даты: основание и рождение. Например, по имперской хронологии город Березов был основан 1593 году, а стал городом в 1782; Тара была основана в 1594 году, а стала городом в 1669 году; город Нарым был основан в 1596 году, а получил городской статус в 1629 году. Исходя из этих правил (а других у нас нет – советский период ничего на этот счет не создал), город Новосибирск был основан в конце 17 века, а день своего рождения должен справлять 10 января – в последний день новогодних каникул, так как имперский рескрипт о возведении поселка в степень безуездного города Ново-Николаевска был подписан по новому стилю 10 января 1903 года.

Казалось бы, все просто и понятно, но в Новосибирске существует оппозиция, которая, как бы это парадоксально не звучало, отстаивает право города жить без учета двухсот лет его истории, а днем рождения считать строительство временных бараков для контрактников. В качестве основания выдвигается все тот же «научный» подход: мол, Кривощеково находилось на левой стороне Оби, а Ново-Николаевск (первое название Новосибирска) был построен на правой. При этом адепты советского варианта истории города уверены, что имеют право игнорировать тот факт, что село Кривощековское было официально перенесено на противоположный берег.

Да, да! Перенесено! Как Томск, как Бердск, как многие другие города, которые отсчитывают свой возраст без учета этой передвижки. Вот почему правобережный новый поселок в официальных документах того периода значился не иначе как «Кривощековский».

Можно, конечно, говорить, что переселение носило формальный характер – Большое Кривощеково, вопреки ожиданиям, в известной части сохранилось, а те семьи, что попали под снос, в большинстве своем  предпочли остаться на родном левом берегу – они расселились по близлежащим деревням. Можно говорить и о том, что исходный состав населения  будущего Ново-Николаевска на правом берегу формировал, преимущественно, приезжий люд. В основном - самарские землекопы, неожиданно решившие осесть на новом месте. Все это соответствует действительности, но нельзя отрицать и того, что ядро будущего поселка составляли коренные кривощековцы, которые переселялись в пойму Каменки заблаговременно, с домами, при поддержке государства, в рамках программы переселения сносимого населенного пункта. И морок с историей о кратковременном переименования этого поселка в Александровский не должен отвлекать внимание краеведов и журналистов от главного: поселок изначально был наречен Кривощековским, и никто его иначе никогда не называл. Даже в известном «приговоре» схода о переименовании поселка в Ново-Николаевский черным по белому записано, что его текущее название - Кривощековский. Иными словами, участники исторического схода не знали, что их поселок называется Александровским, и этот факт никто из современных исследователей не имеет право игнорировать.

У сторонников советского взгляда на прошлое Новосибирска остается последний аргумент – ссылка на сам царский рескрипт, где территория нового города ясно очерчена на правом берегу. Мол, царь сам рассматривал новый город как не связанный с древним левобережьем, иначе он мог бы включить в черту города и все Левобережье.

А действительно, почему Николай Второй не распространил территорию создаваемого города на оба берега? Ответом на это вопрос служит современность Новосибирска. Специалисты утверждают, что городу каждые четыре года надо вводить в эксплуатацию новый мост через Обь. Иначе транспортный коллапс. Оказывается, равномерное развитие города по обе стороны большой реки, - это нонсенс, порочная практика. В Российской империи знали это и всегда проектировали город только на одном берегу реки, чтобы в будущем избежать тех проблем, которые сегодня душат столицу Сибири. Кривощеково не было расширено по обе стороны Оби, потому что развивать планировалось только правый берег. Причем, этот подход актуален и сегодня. Рано или поздно, Новосибирск должен будет полностью остановить развитей одной из сторон, иначе реку Обь, в конце концов, придется забирать в трубу под землей, как это было сделано с ее притоком Каменкой. Таков последний – пятый вывод из некоторым моих наблюдений относительно прошлого Новосибирска.    

ЭПИЛОГ

Кто мы, жители Новосибирска? Мы можем оставаться теми, кем были до сих пор – наследниками рабочих-контрактников, отказавшихся покинуть вахтовый поселок, и праздновать каждый год придуманный для нас праздник. Но мы можем принять и другое наследие, превращающее оловянный Новосибирск в древний форпост на великой переправе. Готовы ли мы к тяжести этой бронзы?

Федор ГРИГОРЬЕВ